29 сентября Владимир Путин подписал закон о выходе России из Европейской конвенции против пыток. Этот документ до последнего времени оставался одним из немногих международных механизмов, формально обязывающих Кремль соблюдать базовые стандарты обращения с заключенными и пленными.
Украинский омбудсмен Дмитрий Лубинец, комментируя произошедшее, назвал пытки элементом государственной политики Кремля. По его словам, решение Москвы официально закрепляет то, что и так происходит на практике: насилие, жестокое обращение и издевательство в тюрьмах и фильтрационных лагерях — не исключения, а системный инструмент подавления и устрашения.
Как устроен пыточный механизм в российской системе ФСИН
Пытки в российских тюрьмах – не случайные акты жестокости отдельных телохранителей. О том, что в местах заключения в РФ физическое и моральное насилие является системой, мир узнал еще до полномасштабного вторжения, когда правозащитник Владимир Осечкин опубликовал архив ФСИН — десятки гигабайт видео издевательств над заключенными.
Уже тогда было ясно, что речь идет о системном механизме. Российских заключенных перемещали для пыток в Саратскую туберкулезную больницу №1, а насилие фиксировалось на бодикамеры охранников. Мир увидел ужасные кадры лишь потому, что один из заключенных, белорусский айтишник Сергей Савельев, которого администрация привлекала к обслуживанию бодикамер, тайком загружал видео на отдельный носитель.
Тогда выяснилось, что система пыток охватывает ряд регионов России: Саратовскую, Владимирскую, Иркутскую области, а также Красноярский, Забайкальский и Приморский края. Публикации вызвали широкий резонанс в мире, тем не менее, наказание получили только рядовые заключенные, помогавшие администрации. В руководстве ФСИН кадровых чисток не произошло, что породило в правозащитной среде тревожные ожидания — в Кремле подобные меры воздействия считаются приемлемыми и поддерживаемыми.
Начало полномасштабного вторжения ухудшилось. После февраля 2022-го система неволи России начала пополняться украинцами — не только военнопленными, но и гражданскими, включая пожилых женщин и пожилых людей. Эти люди оказались в максимально бесправном статусе без доступа к ним адвокатов, правозащитников, общественных деятелей. Фактически жизнь такого человека оказывалась полностью в руках администрации учреждения.
Планируемое решение. Как происходил выход России из Конвенции против пыток и почему мир молчит?
Решение Путина о выходе из Конвенции было ожидаемым. Страна-агрессор начала процедуру выхода из Конвенции еще 26 августа. С тех пор, можно предположить, документ уже лежал на столе кремлевского диктатора и ждал подписи. Тогда же редакция “Информатора” начала собирать показания переживших плен, а также направила ряд запросов в международные организации.
Мы попытались разобраться, насколько международные организации в курсе системности происходящего фиксируют свидетельства тех, кто пережил плен, сколько подобных заявлений находится на рассмотрении и какие последствия ждут тех, кто совершает беззаконие.
Мы направили запросы в Международный уголовный суд, Комитет по правам человека при ООН и в генеральный офис ООН, а также в Международный комитет Красного Креста.
Разочарованием и удивлением на этом пути стала реакция — международные правозащитные институты, задача которых так или иначе состоит в обеспечении базовых прав человека, фактически проигнорировали запросы.
Единственной организацией, предоставившей разъяснение, стал Красный Крест. Вот ключевое из его ответа:
- Доступ к военнопленным ограничен, но сохраняется: с начала полномасштабного вторжения делегаты МККК посетили более 6500 военнопленных с обеих сторон конфликта. Преимущественно — в Украине (но украинских военнопленных в России также посещали). Точные цифры запросов не раскрываются из-за конфиденциальности;
- Не все запросы удовлетворяются: Красный Крест работает над расширением доступа к пленникам, но это не всегда удается;
- Механизмы влияния ограничены: МККК не имеет права принуждать стороны конфликта. Основная стратегия — конфиденциальный диалог с администрацией мест содержания, чтобы убедить соблюдать Женевские конвенции.
- Конфиденциальные интервью: представители Красного Креста имеют право общаться с пленниками без охраны, чтобы защитить возможность подачи жалоб. Беседы часто проходят в группах, чтобы никто не мог определить, кто именно жаловался.
- Действия при сообщениях о нарушении: цель МККК — не наказать, а предотвратить повторение. Зафиксированные нарушения оговариваются конфиденциально с руководством тюремного учреждения. При отсутствии результата информация поднимается на более высокий уровень.
То есть, даже международные гуманитарные организации ограничены в возможностях вмешательства. Красный Крест подчеркнул, что конфиденциальная работа остается единственным механизмом контроля, что делает систему защиты украинских пленных чрезвычайно уязвимой как до отказа России соблюдать международные обязательства, так и после открытого признания этого руководством Кремля.
Но мы не остановились и стали по мере редакционных ресурсов собирать показания людей, переживших плен. То есть, взяли на себя работу, которой обязаны заниматься международные институты.
Как устроен пыточный механизм в тюрьмах России, и почему на это важно реагировать
Недавно сайт “Информатор” опубликовал серию публикаций, рассказ военнослужащего легендарной 36-й бригады о 32,5 месяцах, проведенных в плену. На эту работу нас вдохновила книга “Московские конвенции”, опубликованная Офисом омбудсмена Украины, в которой приводились свидетельства о нарушении Женевских конвенций в отношении людей, переживших плен.
Мы не могли называть имя военнослужащего, который поделился с нами пережитым в плену, из соображений безопасности его собратьев. Но из этого решения читатель должен сделать важный вывод: тысячи украинцев и сейчас переживают пытки в местах неволи и нуждаются в помощи прямо сейчас.